Костер приятно потрескивал, тепло от него распространялось по всей лесной просеке. Тристана лежала на спине, устроившись головой на сумке, и наблюдала за кометой, пересекавшей звездное небо. Сквозь колеблющийся покров березовых и дубовых ветвей красиво поблескивали мигающие огоньки. Люди любят давать скоплениям звезд имена – ей приходилось встречать их в одной старой книге из лаборатории Хеймердингера, – но Тристана решила, что будет занятнее придумать свои названия.
– Вот ты будешь Ворчащим Барсуком, – сказала она, указав на одно из созвездий. – А ты – Щекастым Подменышем. Да, это куда лучше, чем скучные имена вроде Воина или Защитника. Тем более что мне их все равно больше не увидеть.
Тут в животе у Тристаны заурчало, и она села. Голод всякий раз заставал ее врасплох, хотя она выбиралась за пределы Бандл Сити куда чаще, чем прочие йордлы. На огне поджаривалась пара рыбин, насаженных на вертел, и от их запаха у Тристаны потекли слюнки. Она выловила их в ручье к западу от места ночлега, поразив одним исключительно выверенным выстрелом из пушки. Неплохое достижение – жаль только, рядом не было никого, кто мог бы это оценить! Она наклонилась и похлопала свою мастерски сработанную пушку по стволу из полированного драконьего дерева. Любой здравомыслящий наблюдатель заметил бы, что для такого крохотного существа это орудие чересчур велико. Как она его носит? Не говоря уже о том, чтобы стрелять.
– Ну и пусть Тимо возится со своими духовыми трубочками, правда, Бахалка? – обратилась Тристана к пушке. – Нет уж, мне больше по душе то, что может как следует бумкнуть.
Костер потрескивал в круге из камней, пламя его было лазурно-голубым благодаря щепотке специального порошка, который Тристана подсыпала в хворост при растопке. Расходовать его надо помалу – она поняла это после того случая в Верхнеземье, который стоил ей пары великолепных бровей. Иногда забываешь, что в человеческом мире все работает совсем не так, как дома.
Решив, что ужин готов, Тристана сняла одну из рыбин с вертела и положила на деревянную тарелку, извлеченную из сумки. Из свернутого сон-листа она достала золотой нож и вилку и порезала рыбу на кусочки. Пусть она и на задании, это не значит, что можно есть по-дикарски. Положив в рот большой кусок рыбы, она покатала его по небу, наслаждаясь вкусом и облизывая губы от удовольствия. Еда смертных обычно была пресной и безвкусной по сравнению с тем многообразием яств, к которому она привыкла. Однако в этой части света – она слышала, что ее называют Ионией, – рыба была вполне себе ничего. Возможно, дело в магии, пропитавшей всю эту местность и сделавшей все куда вкуснее.
Тут Тристана услышала хруст сучьев, обильно разложенных ею вокруг лагеря. По громкости и типу хруста она тут же определила, на какое расстояние подошли люди и с какой стороны они приближаются.
Она прокашлялась и громко сказала: ''Если вы голодны, есть еще рыбка''.
Прямо перед ней из чащи появились мужчина и женщина. Высокие, худые. Движения суетливые, а в глазах – холод. Выглядели они не слишком дружелюбно, однако Тристана еще только училась читать по человеческим лицам и усвоила, что стоит всегда быть вежливой. Людские наречия были настолько примитивными, что она зачастую поражалась тому, как они вообще умудряются общаться.
Мужчина шагнул вперед и произнес:
– Спасибо тебе, старушка, но мы не голодны.
– Старушка? – спросила Тристана с наигранно возмущенной гримасой. – Я вообще-то совсем юная барышня!
Мужчина моргнул, и на его лице мелькнуло выражение, отдаленно похожее на смущение.
– А карга-то сбрендила, – произнесла женщина, глядя на нее искоса, будто не вполне уверенная в том, как надо понимать происходящее. Как бы то ни было, Тристана все равно была не в своем настоящем обличье...
– Вы точно не хотите кусочек рыбки? – спросила Тристана, откусив от рыбины. – Она правда вкусная.
– Точно не хотим, – ответил мужчина. – Зато мы хотим забрать все монеты, что у тебя есть при себе. И твое ружье тоже. Сдается мне, на ярмарке мы за него много выручим.
– Вы хотите украсть мою Бахалку? – произнесла Тристана, чувствуя, что к ней  подбираются с двух сторон. – Вы знаете, это вряд ли получится.
– Чего же нет? Ты одна, а нас-то двое, – возразил мужчина. – Да мы и покрупнее будем.
– Размер не главное, – сказала Тристана. – А вас вообще-то четверо. Что же вы не пригласите двух своих дружков-разбойников выйти на свет? Может, они как раз проголодались?
Женщина помотала головой:
– Он же сказал, что мы одни.
– Ой, да бросьте вы, – отмахнулась Тристана. – Я, по-вашему, настолько негодный боец, что не слышу, как вон в тех кустах двое ваших друзей целятся в меня из луков? Вы подошли с севера и разделились в сотне ярдов отсюда. По левую руку от меня толстяк, а по правую – хромой.
– Хорошо же ты слышишь для старухи, – проговорил мужчина.
– Я же сказала – я совсем не старуха, – заметила Тристана. – Для йордла я еще очень молода.
Мужчина разинул рот от удивления, когда до него дошло, кто перед ним на самом деле.
Ну наконец-то! Выражение лица, которое легко понять.
Тристана нырнула и перекатилась вбок, из подлеска вылетели две стрелы с черным оперением. Не задев ее, они прошли над головой, она же подхватила Бахалку и дослала заряд в казенник. Выстрелив в кусты справа, она была вознаграждена донесшимся оттуда криком боли.
– Ходу! – крикнула Тристана. Она ринулась к ближайшему дереву и подпрыгнула, приземлившись на ветку посередине ствола. Рядом с ней сверкнула еще одна стрела, глухо ткнувшись в кору на расстоянии ладони от ее головы.
– Эй, для человека ты довольно проворен, – сказала Тристана, перезаряжая Бахалку. Она перескочила на другую ветку, и из-за кустов поднялся лучник. Это оказался толстяк, что сильно упростило задачу. Тристана кувырком метнулась к соседнему дереву и выстрелила дважды. Оба выстрела угодили противнику в толстые ляжки, и он с воплем свалился навзничь, выпустив стрелу в небо.
– Ох, да что ж ты как ребенок, – рассмеялась Тристана. – Я тебя едва задела!
Она приземлилась рядом с костром, и на нее тут же с мечами наголо набросились те двое, которых она увидела вначале. По человеческим меркам, они действовали быстро, но для нее – двигались, как неуклюжие громилы.
– А теперь поверху! – крикнула Тристана, разрядив все, что оставалось в стволе Бахалки, прямо в землю одним могучим взрывом. С гиканьем она пронеслась над головами нападавших, на лету перезаряжая оружие. Она оттолкнулась от ствола дерева и спрыгнула обратно на землю.
Тристана приземлилась прямо за спинами грабителей и усмехнулась:
– Бах! Бах!
Тристана выстрелила дважды, и оба разбойника закричали от боли, получив по ранению в мягкое место. Женщина упала ничком и принялась колотить себя по ягодицам, охваченным пламенем от вспыхнувшего пороха. Ей удалось подняться на ноги и с пылающим задом унестись в кусты. Мужчина тоже свалился на землю и теперь извивался, пытаясь уползти. Тристана взвела затвор Бахалки.
Разбойник производил руками какие-то пассы – видимо, творил магическую защиту.
– Ты не старуха, – вымолвил он.
– А я ведь говорила, – подтвердила Тристана.
Мужчина раскрыл рот, чтобы ответить, но не успел: стрела, выпущенная из лука толстяка, наконец достигла земли. Она вонзилась разбойнику в грудь, и тот застыл с выражением крайней досады на лице.
Прочие грабители потащились прочь с той скоростью, какую им позволяли развить полученные раны. Тристана дала им уйти, после чего, усмехаясь, собрала свои пожитки и затоптала костер.
– А ведь хотела просто поужинать и спокойно переночевать, – сказала она сама себе. – Правда, поредевшая шайка разбойников, которая еще долго никого не побеспокоит, – это тоже результат.
Тристана закинула Бахалку на плечо и вновь тронулась в путь, насвистывая веселую песенку и прикидывая, какие еще имена придумать звездам.